Алексей Антонов. ЧЁРНОЙ ШАРИКОВОЙ РУЧКОЙ

О ВКУСАХ
Ты любишь хрустящие тосты,
Я же – кавказские тосты.

ДА-НЕТ
Этой зимой очень дорог снег,
Потому что его нет.
Потому что на почве он не лежит.
Потому что он – дефицит.
Этой зимой бы дожить до травы.
А как полагаете вы?
Я говорил иногда: « Да!» —
Но в основном во сне.
Ты говорила «Нет» иногда,
Наяву говорила , при мне.
Я не хотел ничего, никак,
Я боялся ступить шаг.
Я только думал: «Ох и ах!»
На семи ветрах и верстах.
Только не падал снег.
Я только знал, что, когда сидишь
Слева меня опричь,
Худо ко мне спиной,
Слышу твою и тишь, и дышь,
Чувствую речи дичь,
И что-то не то со мной.
Если бы в мире ещё могло
Что-нибудь что-то зажечь,
Ты бы была бы моё число,
Ты бы была бы моё весло,
Помысел, промысел, вещь.
Ну а коль так –
Пустяк.

НОВОЛНОЛУНИЕ
Ещё звенит полнолунный звон.
Но ночь от темна темна.
Но сношена пачка семейных трусов.
Неделька завершена.
Отжившее хором валится в бак.
Туда им, ему, и на…
— Итак, — говорю я коллегам, — итак
Неделя завершена.
Вы сделали много, ну и т. д.,
Вас оценят в веках.
Но где-то на щиколотке, на ноге
Меня беспокоит шанкр.
А вдруг разрастётся во всё лицо?
Тогда уже дело дрянь
Но я благодарен тебе, Господь,
Даже за эту хрень.
Спасибо за солнце и за луну,
За Млечный молочный Путь.
А как проблему свою пойму –
Сам разберусь как-нибудь.
(Что ни ворчи – есть же врачи).

КУХНЯ
У меня хохломская кухня.
У меня хохловская кухня.
У меня колдовская кухня.
Черевички там, голушки,
Гапки там, Лушки.
Чтобы она протухла.
Но мы едим
Визаут магазин.
Обувши обузой варежки,
Ем эти страшные шанежки
Един.
И поглощаю калории.
И – на здоровье.

НАДО
Надо писать чётко.
Надо писать жёстко.
И говорить что-то
Ровно одной строчкой.
Надо не очень думать.
Думать пиша – вредно.
Надо писать точкой.
Надо писать  бредни.

НОЯБРЬ. КОЛОНИЗАЦИЯ
Этот холод измеряется в парсеках.
Эта ярость измеряется в берсерках,
Голых топлесс, безумных, отчаянных.
Эта жизнь измеряется чанами
Испитого спитого технического спирта.
А дороги измеряются чукчами,
Нартами, оленями, чумами,
Заледеневшим ключом.
Всё нипочём.
Мы бежим на собаках по тракту
Строго на восток.
Тундру полозьями травим,
Как волка.
Поскольку постольку.
Бурхан, ты жесток.
Но куда от тебя избавиться?
Ты – бог.
Так что давай уж припустим,  товарищи,
Псы-товарищи,
Лайки лающие!
Жох-жох!

АДЖИКА
Лето. Роща. Стейк. Ручей.
Подложите мне аджики,
Еле-еле познакомясь,
На краюху, на чернуху.
Вдруг она прибавит жизни
Сердцу, языку ли, уху.
Вдруг случится. Вдруг перформанс.
Подложите, подложите
Тёмно-красной злой аджики.
Положите горячей.
Лето. Роща. Стейк. Ручей.

ОМОВЕНИЕ
На означенном отрезке,
В тёмном море, в чёрном плеске
Омывался я библейски:
Чресла, перси, рамена
Вымыл дочиста, сполна.
Кувыркался и крутился,
По волне волной носился
И нырял, забыв про смерть,
Каковая будет ведь.

ШАХМАТЫ
Давай же закусим чёрствый лаваш
Краковской колбасой.
Белыми ход. И ход ваш.
Да подожди-постой.
Ты как всегда Е-4 – Е-2,
Неожиданна и нова.
Вижу, задумчивая голова
Мыслит едва-едва.
Я ж не об этом. Я же и так
С ходу возьму гамбит.
И нажму «Сохранить как»,
А как это всё сохранить?
Ведь невозможно, ить.

РАЗНИЦА
Вы – лошадка,
Я осёл.
Вы – галопом, иноходью.
Ну а мы, а мы, как всё,
Просто ходим.

ПАРК
То ли музы, то ли парки
Обочь Герцена-зануды.
Бродит девочка по парку
Ни оттуда, ни отсюда
(Кроны хлюпают ветвями,
Потому что в парке осень,
Гильгамеша с Мураками
На скамейку сбросом сбросит,
На зелёные досточки,
На чугунные подпоры,
Дочитавшися до точки,
До обложки, до забора.

ХАМ — НОЮ
Ной мой, Ной, — я Ною ною, —
Если можно и нетрудно,
Погрузи её со мною
На спасительное судно.
Погрузи парнокопытной
Пресмыкающейся тварью,
Не как пытку, как попытку
Перехода курсом к Раю.
Погрузи её как пару,
Погрузи её на пару,
Погрузи её до пары.
Ной мой, что с тебя убудет?
Погрузи от кары в тару.
Ну а там уж – будь что будет.

ВЕСЕЛЬЕ
Черти крадут месяцы,
Ведьмы крадут звёзды.
Весело, весело
(Но безответственно)
Вечерами на нашей Диканьке.

ДУРЫ
Дуры живут долго
С целью набраться ума.
Одни его ищут в столбиках
Рифмованного письма.
Другие взыскуют покоя
Возле кухонных плит,
Или что-то такое,
Что-то типа такое,
Где антрекот шкворчит.
Но есть абсолютные дуры,
Дуры как идеал.
О них и мечтал, и думал,
Но не туда попал.
Где вы, мои дуры?
Где ваши процедуры?
Дуры, без вас – тьма.
Горе без вас без ума.

МУЖЧИНА ЕЁ МЕЧТЫ
Элегантен, как Гамлет,
А телом – Отелло,
Негр весь.
Добр, как Лир,
Пахнет, как «Шипр»,
Ариэлем порхает,
Калибаном ступает,
Как Ричард-3 не поступает,
Как Меркуцио остро умён,
Как Просперо, просто умён.
И вот она ищет.
И вот не находит.
А время уходит.

ЧЁРНЫЕ МЕШКИ
Ноябрём с утра пошаркав,
Выйти в голые кусты,
Где разбросаны по паркам
Не в избытке, так в достатке
Листьев чёрныё мешки,
Велики и инфернальны.
Этот чёрен,  этот чёрн.
Это – как напоминанье
Сами знаете о чём.

НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ
Выбил я у бочки дно,
Вышел извне.
А вовне —
Всё одно.
Гавным-в гавне,
В испражненьях и в вине.
И тебя, голубку, вывел.
Вышел в стужу,
Вышел в лужу.
Словом – вышел.
Выжил.
— Что нам делать?
— Делай что-то.
— Голод ведь она не тётка.
— То-то.
— Иль прицельно пострелять
Из тугого арбалета.
Целюсь и почти не целюсь.
В челюсть.
Только, сколько ни крутись,
Не уйти тебе ни в жизнь,
Лебедь эта
На поднос давай ложись..
И на ужин будет лебедь.
Я не коршуна убил.
Коршуны малосъедобны.

РЮКЗАК
Рюкзачком по ягодицам
Бьёт тяжёлая наука.
Ноют кости.
Вряд ли  замужем сгодится
Эта мука, эта скука.
Гваздят гвозди.
Тем не менее и дале –
Неуклонно, непреклонно –
На древах висят медали,
Светят красные дипломы.
Тем не менее, тем мене
Остаётся личной жизни.
Хоть в субботу-воскресенье
Шизни, брызни.

СОЛЯНОЙ СТОЛП
И жар соблазна…
Застыл солёным соляным
Столпом до завтра,
Не обернувшись, не на них,
А так – внезапно.
И не содом, и не гомор,
А просто стыну,
Когда случайно невер мор
Тебя увижу.

ВЕСНА В ПЕРЕДЕЛКИНЕ
Я иду росой босой,
Наедаюсь колбасой
И пою, как Цой:
Ой, природа, мать родна,
Ой, не лей ты мне вина,
Мой опавший клён.
Я и так хмелён
Чем угодно побожусь:
За отечество, за Русь
Русь продам
В Амстердам.

СВАДЬБА
А давайте, а давайте
Погадаем, нагадаем.
Домового прогуляем.
Погуляем, погуляем.
Я напьюсь на вашей свадьбе,
Вдоволь истреблю посуды.
Всё – за счастье
И – за здрасьте.
Гадом буду.

ИОВ
Вот сижу на пепелище,
Падежи скота взирая.
Дети-внуки на кладбище.
Сам в гноище, на гноище.
Окрест мглища.
Но пою и прославляю.

ДЕНЬГИ
Нету денег – и не надо
Ни полстолька, ни вот столько.
Нам заплатят в блоке НАТО
Быстро, действенно, жестоко.
Нам ещё брести наощупь,
Разбредаться по могилам,
Подживаться по мотивам.
Денег больше – дело проще.

БЕЗНОГАЯ В МЕТРО
Безногая красавица,
Зелёной ветки странница,
Шерстит вагон.
Подайте, мол.
Там груди, как игрушечки,
Там рожа чисто русская.
Курносый нос.
Там много, но до пояса.
А ниже – что нам стоит-то
Подать рубли.
А ниже – разворошено,
А низ – сплошное крошево.
Я подаю.
Не знать, с какого поезда
И пьяною, и позднею,
Тебя несли,
Но донесли.
Потом на вечеринках варишься,
Колготкой долгой чёрно утираешься,
Ногами стройными красуешься
За те же за мои
Фальшивые рубли.

ПЯТНИЦА
И от собственного веса
Разрывается завеса.
Сотрясается Голгофа,
Валится ковчег Завета.
Торжествует имя Зверя.
Слава Богу. Слава Бога.

ШНУРОК
Завяжите ваш шнурок.
Я прошу и умоляю.
Завяжите дважды впрок,
Бантиком на узелок.
Это будет безопасней.
Как вы ходите вообще
С распростёртыми шнурками?
Ну вообще. Ну вы вообще.
И откуда вы такая?

МОЛЕНИЕ О ЧАШЕ
Ношу бы по плечу.
Я молчу, но кричу.
Не надо мне креста.
Пусть будет жизнь проста.
Пускай пуста.
Прощай, но обещай:
Из всех твоих даров,
Из всех моих искусств,
Из всех моих чудес
Оставить ввек одно –
Способность превращать
Воду в вино.
Сейчас и здесь.
Заурядным виноторговцем
Греться под жарким солнцем.
Пойду в Капернаум,
Тобою уже не ведом.
Спустя – из брачных сумм,
Из алкогольных ссуд
Воздвигну обширный дом,
Дом на воде.
Дом на вине.
Он будет лично мой,
Личной собственностью.
Но будет и, отче, тебе
Покои и покой.
И да пребудешь во мне.

ПУТЬ
Мы вышли из почвы и в почву придём.
Таков наш путь.
Не парься бельём и не парься жильём.
Бельё и жильё – жуть.
Сегодня бельё, а завтра быльё.
И вот и всё ё-моё.

ПЯТНИЦА-2
Он пришёл ко мне небритый,
Вышел из лесу немытый,
Выплыл из пучин солёный,
Дикий, чёрный,
Тощий и непросвещённый,
Как бы в гости.
Он пришёл меня сначала
С целью съесть.
Но не тут-то было:
У самих нас вилки есть.
Я его с размаху тресь
По бедовой голове.
Вот лежит он на траве.
Вот уж я его лечу,
Вот уж я его учу,
Так сказать, цивилизую.
Только – всуе.

ПРОСЬБА
Дорогой капризный Виндос
(Ты же видишь –
Мы одни же ж),
Если где меня увидишь –
Умоляю, сохрани.
Нанесите, нанесите
На носитель, на носитель.

ГЕФСИМАНСКИЙ САД
Петя, что ты натворил?
Где твой равви?
Он висит, распятый вдрызг,
Он висит, разъятый вдых,
В жёстком  драйве.
И смердит его рука,
Смерти чает.
И тебя, ученичка,
Он прощает.

ЧЁРНЫЕ РЫБЫ
Черные рыбы,
Гибель-погибель,
Что же грызете вы спину мою,
Разве не видите – в мёртвую пью,
Чёрные рыбы?

ДАМА ПИК
Птицею-тройкой, шестёркой, тузом,
Дантом, сходящим во Ад,
Раненым Соколом, скользким Ужом
Я приходил в её сад.
А толку бывало обычно пшик,
Толку бывало шиш,
Потому что стареющим дамам пик
Угождай – а не угодишь.
Их, может быть,
Легче убить,
Чем угождать и ждать.

ТЕЛЕФОННЫЕ РАЗГОВОРЫ
— Нет, я не люблю его.
— Нет, я не люблю её.
— Может быть, чутком-чуток.
— Может быть, слегка. Так что?
-Этого не может быть.
— Как такого полюбить?
— Я – старик, она – дитя.
— Нет, нельзя, нельзя, нельзя.
— Понимаешь, дело в том…
— Он – начальник, я – планктон.
— Я её – на Рождество…
— Он зовёт на торжество.
— Будут знатные друзья.
— Нет, нельзя, нельзя, нельзя.

НЕДОСТУПНОСТЬ
Нету жизни на Земле.
Космос умер.
В урби и в орби
Абонент  любой вотще
Временно, но недоступен.
Ступор.
Сговор.

НОВЫЙ ЛУКА
Бесы вошли в людей,
И люди сделались свиньи,
И прыгали с обрыва,
Винные и невинные,
В море синее, винное.

ЗИМА
Год с каждым днём старей и старей.
Лысы леса на морщинах земли.
Холодом пышет с холодных морей.
Зима стоит у дверей.

Зима, как путник, выходит в путь,
Проходит первую треть,
Минусом ожигает плоть,
Как плеть.
Солнце уходит вспять.

Зима приходит, как дежа-вю,
Строго по календарю.
Город бледнеет вдруг
К первому к декабрю.

ФЛЕШКА
Я заглядываю в твою флешку,
Как в ту Чичикову бричку.
Я куда ни попадя лезу,
Даже в твою косметичку.
Перебираю в ней всякую хрень,
Уложенную аккуратно.
Наводящую тень не на мой плетень,
А на солнце — пятнистые пятна —
Приятно ли – не приятно.
А неприятно — одежду одень,
Ичиги стоит обуть.
И виртуально  обратно.
И звон малиновых колоколов
Озвучит обратный путь.
И если письмо ушло – то дошло
Куда-нибудь, как-уж-нибудь.
И мы, хоть и мчимся в ночном такси,
Но нам не горит звезда.
И если сможешь пустить — пусти.
Отпусти уж,  пожалуйста.

ДО РАССВЕТА
Все мои женщины собрались,
Старые и молодые,
Мёртвыё и живые,
И тесно уселись вокруг.
— Мы тебя бросили, — говорят, —
Мы разлюбили.
Но далеко не вдруг.
Где были наши глаза тогда,
Карие очи?
Вот, — говорят, — такие дела.
Хочешь – не хочешь.
Ты, — говорят, — для одних стар,
А для других молод.
Ты, — говорят, — для одних скуп,
А для других – сволочь
Мы, — говорят, — разбрелись по другим
Сайтам «Знакомства».
Типа ушли вроде.
Это уже после
Вовсе.
Там мы рожаем, мужа встречаем,
Борщ варим.
Типа живём вроде.
Ты понимаешь, помнишь,
Сволочь?
Доброго слова нет для тебя.
Ну не осталось.
— Что же сидите? – я говорю.
Они говорят: Усталость.
И — ну никак не уходят.

ГОРЬКИЙ
Горько личность разлагаю
На фантомы, кванты, квоты.
Праведно не избегаю
Этой каторжной работы.
Звёзды блещут, ветер свищет,
Плачет Жля, пророчит Карна,
И летит в пространстве личность,
Распадаясь атомарно.
И, нетрезв и обезличен,
Ходишь взад-вперёд по кухне,
Ищешь разовую спичку,
От которой мир бы вспыхнул.

РОЗНЬ
Ты для меня – иная Вселенная,
Чёрт знает чем и зачем заселенная.
Полая, голая, жаркая, чуждая.
Мы не подружимся. Мы обнаружимся.
Снова кареты сделались тыквами.
И не проехать чёрными дырами.
Не перепрыгнуть машиною времени.
Но это временно. И – кратковременно.

БЕЗДНА
Бездна худо-бедно
Призывает бездну
Самой бездны на краю.
Эскалатор погружает в ночь.
Племянница зачала дочь.
И звонит мне только старенькая мама.
Жить полезно, как и бесполезно.
Семо и овамо
Страшно странно.

ГЕЕННА
Но всё закончится на этой
Пустынной мировой помойке,
Здесь, где поджаристые гои
Сжигают всевозможный мусор,
Включая некошерных свинок,
Включая трефных иноверцев.
Костры горят, не затухая,
Испепеляя мозг и сердце.
Она — такая.
Куда тут деться.
Не беспокойся.

ДИВАН
Выбирали, покупали, ликовали,
Привезли на крыше на багажнике,
Водрузили в красный угол в зале,
И рядком уселись  все домашние.
А потом – протёртый и засаленный,
Он стоял под вешалкой в прихожей.
И его, совсем как прежде Сталина,
Каждый попирал тяжёлой жопой.
А теперь – распорот, деклассирован –
Доживает под платформой Выхино.
Спят на нём бомжи с носами сизыми
Со своими грязными чувихами.

ВОПРОС
Тварь я или я творенье? –
Вот и всё стихотворенье.